Будущее, по мнению специалистов его изучающих, оказалось тревожным и пугающим. Отсутствие у наших властей стратегического видения привело к тому, что сегодня Украина полностью зависима от внешних циклов и крайне уязвима перед новыми внешними потрясениями. Эпицентром грядущего кризиса станет одна из крупнейших экономик мира (скорее всего, США либо Китай) и затем он с небольшим лагом доберется до Украины.
В связи с угрозой рецессии мировой экономики, эксперты УИБ разработали модель развития украинской экономики в условиях кризиса, исходя из того, что она наступит в третьем квартале 2020 года. Согласно расчетам, возможный кризис приведет к падению украинского экспорта на 16%, росту курса доллара до 35-37 гривен, падению реального ВВП на 8-9%, снижению зарплаты в долларовом эквиваленте на 15-20%, а также к увольнению полумиллиона человек.
Сегодня ситуация в чем-то лучше, а в чем-то хуже чем перед кризисом 2008 года. Точнее она хуже практически по всем параметрам, включая отсутствие у бизнеса накопленного в предыдущие годы “жирка”. Сказалось, как начало войны в 2014 году и последовавший за ним внеплановый кризис, так и неспособность властей и крупнейших ФПГ с толком распорядиться благоприятной сырьевой конъюнктурой последних трех лет. Единственное, что радует: украинский бизнес уже привык работать в условиях перманентного alles kaput. Впрочем, как демонстрирует “Метинвест”, у некоторых все еще случается преждевременная истерика.
В целом, с теми кто виноват — более-менее ясно. Закономерен вопрос: что делать? Очевидно, что правительству необходимо предпринять действия, которые позволят избежать максимально плохого варианта развития событий в случае кризиса.
Однако, на уровне конкретных направлений антикризисного плана наблюдается серьезный разброд и шатания. Директор экономических программ УИБ Анатолий Амелин считает, что власти должны сосредоточиться на стимулировании притока иностранных инвестиций в проекты по развитию энергосектора, а также транспортной и цифровой инфраструктуры. Кроме того, необходимо стимулировать производство импортозамещающей продукции и роста внутреннего потребления.
В свою очередь, глава Центра экономической стратегии Глеб Вышлинский полагает, что правительству нужно в нынешней предкризисной ситуации сосредоточиться на отмене моратория на продажу земли и перезапуске “большой приватизации”. Якобы эти два шага сами по себе способны стать мощным драйвером притока иностранных инвестиций в украинскую экономику.
Налицо традиционное в наших реалиях столкновение двух мейнстримных точек зрения на развитие экономики Украины: наивного кейнсианства донецкой управленческой школы Прасолова-Азарова versus искушенный неолиберлизм лагеря местных “соросят”. При этом обе стороны традиционно забывают о негативных уроках прошлого и том, что в каждой хорошей глобальной идее черт сидит в ее execution (исполннении). В условиях разваленного и коррумпированного госаппарата ни один, ни второй вариант не сработают как должно.
Тот же Анатолий Амелин должен прекрасно помнить, чем завершился предыдущий мега-инфраструктурный проект — Евро-2012. Занимать деньги на проведение чемпионата любимой игрушки украинских олигархов начала еще Юлия Тимошенко. Однако, после воцарения Виктора Януковича процесс роста суверенного долга принял поистине неприличные масштабы. Благодаря Евро-2012 Украина получила не только рост суверенного долга на 30 млрд долларов, но еще и огромную некачественную инфраструкутуру: закрытые свежепостроенные терминалы аэропортов, пришедшие через пару лет в негодность автотрассы, толком незаполненные гостиницы. Не говоря уже о футбольных стадионах, которые городские власти периодически порываются разобрать на металлолом. Об этом необходимо помнить, выдвигая идеи модернизации энергетической и транспортной инфраструктуры и постоянно задаваться вопросом, способна ли Украина на нынешнем этапе развития переварить новые объекты, способна ли она их эффективно использовать? И можно ли удержать воровство на этих проектах в пределах разумного?
Отдельная тема — диджитализация. Еще 30 лет назад нобелевский лауреат Роберт Солоу сформулировал парадокс продуктивности, который заключается в том, что инвестиции в информационные технологии в масштабах всей экономики не приводят к росту прибыли или производительности труда, но зато приводят к еще большим инвестициям в IT. То есть выигрыш от использования IT зачастую меньше стоимости внедрения этих самых информационных технологий. Делать это безусловно придется. Но рассчитывать на сколь-нибудь заметный экономический эффект от “государства в смартфоне” не приходится. Разве что — на рост личного состояния семьи Дубилетов.
Похожая проблема и с лагерем теоретиков, которых представляет Вышлинский. Уже, как минимум раз, надежда на то, что благодаря приватизации “невидимая рука рынка” приведет к нам качественные иностранные инвестиции — не оправдалась. Единственное, что получила в итоге страна — это новый руководящий слой “олигархов”.
Чтобы привлечь в ходе распродажи госсобственности качественные прямые иностранные инвестиции, нужно не просто выдвигать будущим покупателям четкие инвестиционные условия, но и жестко следить за их выполнением. Как показывает кейс Васи Хмельницкого на Киевском мотоциклетном заводе, в лучшем случае эти требования становятся неслабой прибавкой к зарплате чиновников ФГИ. Поэтому в этот раз “большая приватизация” пройдет безо всяких “условий и контрибуций”. Ожидать захода иностранных инвесторов через приватизацию в этой реальности еще более девиантно нежели 10-20 лет назад. Практически все разделят между собой местные олигархи, только усилив уровень монополизации ключевых секторов экономики плюс расширив свои возможности влияния на власть.
Кстати, в отличие от Амелина Вышлинский совершенно не уверен, что мы находимся на пороге большого кризиса. Его основной аргумент прост — иностранцы как бешенные покупают наши гривневые ОВГЗ: уже инвестировали в этот рынок более 4 млрд долларов. “У них самые лучшие аналитики, лучшие инсайды, они бы не вкладывали…” Слушаешь Глеба и такое впечатление, что еще раз пересматриваешь The Big Short.
Вот так и понимаешь, что любой экономический рецепт — это не объективное знание, а социальный конструкт, который если что-то и отражает, то лишь исторический бэкграунд, экономические интересы и культурные привязанности выступающего.